19:14. Небесные воинства иногда упоминаются в Ветхом Завете (4 Цар. 2:11; 6:17; Ис. 66:15; Авв. 3:8; ср.: Пс. 67:18; Иер. 4:13), хотя они обычно изображались в небе восседающими на колесницах, тогда как здесь это всадники наподобие парфянской кавалерии. В каждом случае эти картины отражали самые агрессивные и опустошительные силы, известные во времена Иоанна. Белые кони часто рассматривались как свидетельство превосходства и ассоциировались с царской властью, а также с парфянами — в большей степени, чем с другими людьми. Большинство иудеев верили, что Израиль будет участвовать в последней битве (см. *Свитки Мертвого моря; ср.: Пс. 149:6–9), но в данном случае, вероятно, речь идет об ангельском воинстве (которое тоже рассматривалось как всадники, напр.: 2 Мак.; *4 Мак.).
19:15. Слова, исходящие из уст Божьих, сравниваются с мечом (Ос. 6:5; ср. Сходства Еноха), а указы *Мессии — с жезлом (Ис. 11:4); уста раба также напоминают острый меч (Ис. 49:2). (В *4 Езд. 13 описывается огонь, исходящий от Мессии, чтобы «пожрать нечестивых»; огонь, как известно, нередко отождествляется с *законом Божьим. В *Псалмах Соломона [17:24,35,36] Мессия поражает народы земли мечом Своих уст. Здесь, возможно, буквальное выражение, а не просто образец приказов военачальника о наступлении, как в Иудифь 2:2,3, хотя именно это и может лежать в основе такого образа.) Меч Божий также описывается как инструмент суда (Ис. 34:5; Иер. 12:12; 47:6), особенно в конце времен (Ис. 66:15,16). Меч был римским символом власти над жизнью и смертью (исполнение смертного приговора), но по всему *Ветхому Завету пророки используют слово «меч» как образ суда, который вершится через военные действия.
19:16. В древности в Риме на коней и конные статуи иногда ставили клеймо, но никаких надписей и знаков для людей не полагалось (ср.: Исх. 28:36–38). Это символическая картина; каждый в Откровении идентифицируется по имени, у каждого свой знак или печать (см., напр.: 7:3; 13:16). «Царь царей» — это титул парфянского царя, но задолго до того, как парфяне использовали его, он был принят в иудейской традиции по отношению к Богу — суверенному Царю, Который осуществляет власть над всеми царями земными (см. коммент. к 17:14; ср.: Втор. 10:17; Дан. 2:47; Зах. 14:9).
19:17-21
Поражение нечестивых
19:17,18. У святых был свой великий праздник (19:7–9), у птиц небесных — свой (19:17,18). Иоанн заимствует этот образ из Иез. 39:17 (ср.: Ис. 49:26; Соф. 1:7), и он связан с событиями, последовавшими за сражением с Гогом (ср.: Отк. 20:8). Описание такого окончательного уничтожения своих могущественных врагов (ср. также *Сивил-лины оракулы) могло вселить твердую уверенность в христиан и ободрить гонимых и преследуемых, которые читали эту книгу. 19:19. В этой картине конца уничтожаются именно воинства, а не сами народы (ср.: 20:8); в иудаизме выдвигались различные мнения о характере этой последней битвы, но исследователи стремились объединить разные ветхозаветные образы, отражающие время конца.
19:20,21. Некоторые из этих компонентов (суд огнем, поражение *сатаны и его приспешников, с особым вниманием к их вождям) постоянно присутствуют в рассказах о конце времен; другие же появляются впервые (нечестивый император и его маг — министр пропаганды, которых бросают в огонь заживо). Ср.: Ис. 30:33 и Дан. 7:11.
20:1—6
Тысячелетнее царство
Многие еврейские тексты рисуют картину промежуточного царства между настоящим царством и грядущим царством вечности. (С самых первых веков истории *Церкви не умолкают споры по поводу периода между двумя царствами, изображенного в Откровении. Как воспринимать описанный здесь период — буквально или фигурально? И если здесь заключен иносказательный смысл, то как его понимать? Три основные точки зрения представлены амилленарис-тами, премилленаристами и постмиллена-ристами. Амилленаристы, к которым причисляют Августина, Кальвина и Лютера, отождествляют тысячелетнее царствование Христа с веком Церкви. Премилленаристы, средй которым выделяются Ириней, Иус-тин Мученик и Исаак Ньютон, считают, что тысячелетнее царство наступит после второго пришествия Христа. Постмилленари-сты, и среди них Джордж Уайтфилд, Джонатан Эдвардс и Чарлз Финни, ожидали наступления тысячелетнего царства перед вторым пришествием Христа [эта последняя точка зрения сегодня разделяется немногими]. Те, кто воспринимает тысячелетний период в некотором смысле как будущий, обычно считают, что он возвещает неизбежность конца времен [что можно предположить и по 1:3]. Построение текста здесь [19:20; 20:4,10] позволяет воспринимать этот отрезок времени как будущий период, но некоторые исследователи считают, что такое прочтение не согласуется с другими библейскими текстами, и обращаются к другим частям Откровения, где выявляется цикличная структура повествования. Наш комментарий основывается на повествовательной модели книги. Все приверженцы указанных взглядов на тысячелетнее царство для обоснования своей позиции могут использовать как аргумент существование промежуточных царств во многих древних апокалипсисах.)
В Отк. 20 и далее особым образом обнаруживается связь с последними главами книги Иезекииля: гл. 37 — воскрешение Израиля, гл. 38, 39 — война с Гогом и Магогом и гл. 40–48 — храм в Новом Иерусалиме. 20:1–3. О драконе (змее) см. в коммент. к Отк. 12:3,9. Во многих ранних еврейских текстах говорится о нечестивых ангелах, которых связывают (имеется в виду цепями) и заточают в темницу до определенного момента времени, обычно до дня суда (в частности, в *1 Енох.; ср.: Тов., *Книга Юбилеев и *3авет Соломона).
Многие еврейские тексты описывают промежуточный временной интервал между настоящим и грядущим веками; в некоторых из них это век мессианского мира, но в других — век последних испытаний и страданий, который назван «родовыми муками мессианской эры». Продолжительность этого последнего периода варьируется в тех древних еврейских текстах, которые допускают его существование, начиная от сорока лет — жизни трех поколений, до четырехсот лет, и кончая самыми разнообразными оценками, в том числе «неделями» или библейскими юбилейными годами. В ряде иудейских преданий история подразделяется на семь периодов, по тысяче лет каждый, последний из них описывается как век мира. (На эти представления иудаизма могла оказать влияние цифра *Платона в тысячу лет между жизнью и реинкарнацией — как промежуточное состояние в загробной жизни у греков, однако это маловероятно. Ср. также с птицей феникс из греческой мифологии, о которой спорили *раввины. *Апокалиптическая тенденция разделения истории на века в сочетании с такой круглой цифрой, как тысяча лет [ «столетний» — в Ис. 65:20], и особенно иудейское толкование семи дней в Быт. 1 в свете Пс. 89:5, представляются достаточным основанием для объяснения продолжительности этого периода с позиций иудаизма.)
20:4. Воскресение праведных было одним из традиционных упований иудеев; последующее правление народа Божьего вместе с Ним упоминается реже, но все-таки встречается в еврейской литературе (в Ветхом Завете; ср., напр.: Ис. 60:5; Дан. 7:14,18). Римских граждан, совершивших преступление, обычно казнили путем обезглавливания (топором — в более древние времена, но в 1 в. — мечом); их сначала били, завязывали им глаза, а затем заставляли встать на колени.
20:5,6. Наказание остальных умерших после этого промежуточного периода, вероятно, предсказывается в Ис. 24:21,22, хотя в Дан. 12:2 (как и в ряде новозаветных текстов) не выделяется особое время между воскресением праведных (после бедственного времени, которое упоминает Даниил в Дан. 12:13) и нечестивых. В еврейских текстах иногда говорится о «второй смерти» нечестивых на последнем суде. О царствовании священников см. в коммент. к Отк. 1:6.
20:7-10
Безрассудство Гога и Магога
20:7,8. Гог, князь в земле Магог, появляется в книге Иезекииля (Иез. 38, 39) как последний враг Израиля, после того как Израиль был собран и, возможно, в процессе воскрешения мертвых (гл. 37). Хотя исследователи спорят, кого имел в виду Иезекииль, они согласны с тем, что враги эти придут с севера (как и все другие враги Израиля в этот период); *Иосиф Флавий отождествлял их со скифами. Гог и Магог постоянно встречаются в еврейских текстах как последние серьезные враги Израиля (у раввинов, в *апокалиптических текстах и в *Свитках Мертвого моря).